Вполне возможно, подобные чувства могли расцвесть только в силу своей преходящести, ибо не могли длиться вечно и всегда были угнетены той тенью неизбежности, которую Диаспар уничтожил. Это и был момент -- если он вообще когда-нибудь существовал,-- такой момент, когда Олвин осознал, какой же должна быть его судьба.
До сих пор он выступал как бессознательный исполнитель собственных импульсивных желаний. Будь он знаком со столь архаичной аналогией, он мог бы сравнить себя со всадником на закусившей удила лошади. Она пронесла его по множеству странных мест и могла бы снова это сделать, но дикий ее галоп показал ему ее силу и научил осознанию собственной цели.
0コメント